Монастырь - Страница 65

– А им на это начихать! – женщина сверкнула глазами, – Им только план подавай, и все! До всего остального – дела нет!

Покинув женскую зону и возвращаясь на свое рабочее место, Лакшин вдруг почувствовал небольшой укол совести. Ведь он совершенно сознательно обманул эту Широкогорлову, воспользовавшись ее недостаточной осведомленностью в зековских делах. Ведь если у зечек не было смертельных случаев, из-за неплатежеспособности пожелавших иметь ребенка, это совсем не значило, что таких отпускали с миром. Гораздо более вероятно, что торгаши "ставили" их "на лари", или брали клятвенное обещание любым способом добыть соответствующую сумму. И любительницам легкой жизни за чужой счет в конечном итоге приходилось расплачиваться за свое желание.

2.

Котел и его мысли.

После ухода Колеса, Пепел удивленно уставился на Исакова:

– На хрена ты его отшил?

– Не въезжаешь? – усмехнулся завхоз.

– Так у Лапши же есть этот списочек. – Шнырь пожал плечами, – Ой, смотри, не любит Крапчатый такой самодеятельности…

– А кто мне тут уши парил про клювик? Все, что появится, сразу куму!.. – Игорь попытался передразнить интонацию Шмасти.

– Да, но…

– Вот и давай, пиши.

Перепелов чертыхнулся, но взял протянутые листы с пометками Котла, уселся за завхозовский стол и, с преувеличенным старанием принялся выводить каллиграфические буквы. Завхоз некоторое время понаблюдал за его работой, а потом принялся размышлять. На ум пришла вдруг странная, запавшая в память фраза библиотекаря: "Что-то зачастил восьмой отряд…" Почему зачастил? Если бы к Братеееву зашел сперва Сопатый, а потом он, Котел, то вряд ли писака обратил бы на это такое внимание. Значит, был кто-то еще. И, судя по недоумению библиотекаря, его странной фразе по совесть, книгой Сапрунова уже интересовался кто-то незадолго до прихода Игоря.

Решив не гадать, кто это мог быть, Исаков схватил пидорку, встал и, в дверях каптерки, столкнулся со Шмастью.

– Что, завхоз, – осклабился шнырь, – пойдем кишку набивать?

– Точно. – Пепел оторвался от писанины и вскочил, – Мужикам на ужин пора.

– Ты, давай, не отвлекайся, – приказным тоном отрезал Котел, за что получил нахмурившиеся рожи обеих помощников. – Мы со Шмастью на раздачу сходим.

Клоповник с ненавистью посмотрел на Исакова. Такое решение завхоза значило, что именно Шмасти придется наблюдать за "мухоморами", тягающими бачки и шленки для всего отряда, и следить за тем, чтобы те не своровали лишний хавчик, ибо завхозу западло заниматься такой работой.

Резко повернувшись, шнырь зашагал к лестнице.

– А ты, как закончишь, приходи в столовку. – Бросил Игорь уже из-за двери, и плотно прикрыл ее за собой.

Шмасть и двое мужиков, добровольных помощников-кишкодавов, уже маячили на плацу далеко впереди. Шнырь, не оборачиваясь, размашисто вышагивал, а его сопровождающие споро косолапили чуть позади. Посмотрев ему вслед, Котел не стал скрывать улыбки. Конечно, сейчас он вынудил шнырей подчиниться себе, но, вполне возможно, что они ему этого не простят. Конечно, и Шмасть, и Пепел уже привыкли, что Исаков находится в некой зависимости от них. Но эту повадку зарвавшихся помощников Котел решил в дальнейшем безжалостно пресекать.

Вместо того чтобы идти вслед за шнырем, Игорь завернул в библиотеку. Но Братееева уже не было на месте, а идти к нему в первый отряд, не было уже времени. Выходя из здания нарядной, Котел нос к носу столкнулся с кумом.

– А, осужденный Исаков, – хмуро констатировал майор, – что скажешь?

– Можно к вам зайти? После ужина, – заговорщическим шепотом спросил завхоз.

Игнат Федорович не стал задавать лишних вопросов. Он коротко кивнул:

– Вызову.

И проследовал дальше.

Игорь, стараясь не выдать своей радости и сохраняя на лице выражение некоторой брезгливости, заспешил в трапезную. Шмасть уже получил бачки с кашей и теперь угрюмо наблюдал, как мужики расставляют их по столам, за которыми должен был ужинать восьмой отряд.

Ни слова не говоря, Котел прошел к раздаче, где баландер, лишь мельком глянув на белую бирку, оторвался от основной работы, наполнения бачков кашей, и, используя тот же огромный половник, моментально подал завхозу полную шленку желто-зеленой пшенки и кружку молока. Взяв их, Исаков прошел к одному из накрытых шнырем столов и, усевшись, принялся наворачивать кашу, поглядывая на периодически проходящего мимо него недовольного Клоповника.

Орудуя ложкой, Игорь не забывал, по старой зековской привычке, смотреть по сторонам, выискивая потенциальную опасность. Это ни в коей мере не отвлекало его от раздумий. Основной вопрос, – куда подевались вырванные листы из дневника Гладышева, – не переставая крутился в сознании завхоза.

Возникало множество вариантов, но все они являлись, скорее, не вариантами, а далекими от правды домыслами. Котел понимал это, но избавиться от засевшей в мозгу задачи, прекратить вырабатывать версии, не мог.

Шедевром была совсем уж фантастическая мысль о том, что дневник украли сами привидения, которых Сопатый с Гладким вольно или невольно потревожили, и, в отместку, призраки вытолкнули бедолаг прямо сквозь стену.

Усмехнувшись этой нелепице, Исаков заметил, что шленка перед ним уже пуста.

Да и суеты вокруг вдруг резко прибавилось.

Один из помощников Шмасти успел сбегать обратно, Пепел привел отряд и мужики, вполголоса переговариваясь, усаживались за столами. Нависнув над завхозом, Андрей подал ему несколько исписанных страниц. Котел кивнул, взял бумаги, скользнул взглядом по красиво написанным строчкам с именами и фамилиями. Буквы были одна к одной, простые, без вычурностей, вроде многочисленных "хвостиков", и располагались они такими ровными рядами, что одно созерцание этого списка вызывало восхищение.