Монастырь - Страница 39

Секретка Кулина находилась в тумбочке. Там в полке из древесно-стружечной плиты был выдолблен обширный паз, который на раз закрывался планкой. Ни один из многочисленных шмонов не выявил этого тайника и поэтому Николай с семейником на пару хранили там самое ценное, что по местным правилам считалось строго-настрого запрещенным.

Каша закончилась одновременно. Зеки залпом выдули свои порции молока и не успел Кулин вытереть образовавшиеся у него белые усы, как к нему на скамейку кто-то подсел.

– Чего-то припозднился ты сегодня. – раздался тихий голос Главбаланды.

– А, это ты, Топляк. – Николай провел тыльной стороной ладони по верхней губе и украдкой скосил глаза на фреску. – Я к тебе собирался после ужина заскочить.

Игорь перехватил взгляд Куля и усмехнулся:

– Рассматриваешь нашего судию?

– Кого? – не понял Петр.

– А вон того, на стене с нимбом. – кивнул в направлении изображения Топляк.

– Кум давно его заделать хочет, да художник резину тянет. Там как-то по особенному замазывать надо. А таких хреновин в лагере нет.

– Так почему судья? – Кулин уже не таясь взглянул на святого.

– Не судья, а судия. Судьи у нас вон, по судам сидят да звоночки слушают. А судия, – Главбаланда вознес вверх указательный палец, – это вершитель божественной воли и кары.

– Откуда такая телега? – неодобрительно спросил Семихвалов.

– Да и сам не знаю. Давно такое баландеры гутарят. Дескать осыпается с него этот герб. Это он на волю вылазит. А как последняя краска с его лица с нимбом упадет – наступит для всех зеков страшное испытание. И не все из него выйдут живыми.

– Так он уже почти целиком. – поднял брови Николай. – Значит, уже скоро?

– Я тут одного посудомоя знаешь за чем застукал? – Топляков проигнорировал вопрос Куля, – Он краску отколупывал. Хотел чтобы судный день поскорее настал, идиот. А нам, нормальным деловым людям это ни к чему. Пусть на подольше отложится. Правильно?

Куль вынужденно согласился.

– А я в натуре, к тебе, Куль, с базаром. – И Главбаланда выразительно глянул на Семихвалова.

– Он при всех курса'х. – заверил повара Николай.

– Да чего там, – встал семейник, – в секции встретимся.

Топляк проводил уходящего взглядом и, повернувшись к Кулину, одарил того тяжелым недобрым взглядом:

– Когда груз заберешь?

– Самое большее – через час.

– Десять минут.

– Да ты чего? – прищурился Куль. – Мы тут базарили дольше.

Топляк вздохнул:

– Шухер по монастырю. Везде шмоны. Прапора всех на вахту тягают. Мне лишнее палево ни к чему.

– Хорошо. – бесконвойник прикинул свои возможности, – За ближайшие полчаса управимся.

– Добазарились. – кивнул Главбаланда. – И вот еще что…

По его жадной морде было видно, что следующая фраза дается повару с огромным трудом.

– Не рассчитывай на меня.

Глаза Николая округлились:

– В отказ? Ты?

– На время… Только на время. – неубедительно стал успокаивать Топляк, – Пройдет этот кипиш с мочиловкой – мы с тобой поработаем. А так, я и тебе советую притухнуть.

– Благодарствуй за совет. – Николай резко встал, – Жди. Скоро буду.

Не оборачиваясь Куль прошел в выходу из трапезной, чувствуя, что ему в затылок не отрываясь смотрит Главбаланда.

Чтобы организовать вынос чая и продуктов из столовского склада много времени Николаю не потребовалось. В жилой секции он сразу наткнулся на нескольких бесконвойников, дававших деньги и уже ждавших своей доли чая.

Впрямую переносить целый ящик заварки по плацу было несколько рискованно, даже если не учитывать нынешнюю нервозность краснопогонников.

Можно было сгрузить его на носилки и, присыпав сверху мусором перетащить таким образом. Но это сразу покажется подозрительным. Зачем бесконвойникам целые носилки какой-то грязи? Осмотревшись в складе, где Топляк хранил нелегальные продукты, Куль заметил несколько бидонов из-под молока.

– Я позаимствую их? – спросил Николай у сопровождавшего бесконвойников баландера. Тот сразу понял замысел и кивнул:

– Только с возвратом.

– Тогда таща бачок каши и два листа целлофана.

Пакеты с чаем и продукты на откидон утрамбовали в двух бидонах, настелили сверху полиэтилен и накидали на него кашу. Если никто не полезет рукой внутрь, что было весьма маловероятно, то заметно ничего не было.

На плацу зеков немедленно засекли. Прошмонать остановил подозрительных бесконвойников, прущих два подозрительных бидона.

– Что там?

– Хавка. – ответил Куль, с готовностью открывая крышку. Оттуда ударил пар и пахнуло молоком.

– И вы все это сожрете? – удивился прапор.

– Так на всю бригаду. В столовке добазарились.

– Ну, катитесь, кишкодавы! – приказал Прошмонать, не став пачкать руки.

Распределение чая прошло без конфликтов. Все получили сколько заказывали.

Кулин отволок причитающееся ему в свою тумбочку. Теперь, после небольшого перекура, следовало уладить совместные дела с Акимычем. Для этого совершенно необходимо было заглянуть на промку.

В зоне-монастыре производство работало круглосуточно. Благо, что близлежащий Хумск в основном был городом секретной науки и не имел большого количества фабрик и заводов. Зековская же продукция обходилась администрации города куда дешевле, чем аналогичная, но завезенная с другого конца страны. Поэтому заказами лагерь был обеспечен постоянно.

Промзона состояла из пары П-образных где двух, а где и трехэтажных корпусов, расположенных так, что между ними оставался небольшой двор, посредине которого стояла старая церковь занятая нынче под склад.